Дэн Браун. Ангелы и демоны (Angels and Demons) 132
Главная | Книги | RSS | Sitemap
Это прямо указывает на Путь просвещения, на Тропу света, подумал он. Мысли сбивались, и ему казалось, что его голова работает как двигатель на плохом бензине.
- А вы уверены в точности перевода?
- Вообще-то, - сказала Виттория, глядя на него как-то странно, - это, строго говоря, вовсе не перевод. Строка написана по-английски.
На какую-то долю секунду Лэнгдону показалось, что акустика хранилища повлияла на его слух.
- По-английски?
Виттория поднесла листок к его глазам, и в самой нижней его части Лэнгдон увидел строку:
- Уже сияет свет; сомненья позабудь... Английский?! Как могла попасть написанная по-английски фраза в итальянскую книгу?
Виттория в ответ лишь пожала плечами. От недостатка кислорода она тоже начинала чувствовать нечто похожее на опьянение.
- Может быть, они считали английский язык этим самым lingua pura? Английский считается интернациональным языком науки. Во всяком случае, в ЦЕРНе все общаются между собой только по-английски.
- Но в семнадцатом веке дело обстояло совсем по-иному, - не согласился с ней Лэнгдон. - В Италии на этом языке не говорил никто, даже... - он замер, осознав смысл того, что собирается произнести, - ...даже служители церкви. - Теперь его мозг ученого работал на полных оборотах. - В 1600-х годах, - Лэнгдон стал говорить гораздо быстрее, - английский был единственным языком, который оставался вне интересов Ватикана. Клир общался на итальянском, немецком, испанском и даже французском, однако английский оставался Ватикану абсолютно чуждым. Церковники считали его испорченным языком вольнодумцев и таких нечестивцев, как Чосер <Джеффри Чосер (1340?-1400) - английский поэт. Его "Кентерберийские рассказы" являются одним из первых литературных памятников на общеанглийском языке.> и Шекспир.
Лэнгдон неожиданно вспомнил о четырех клеймах братства "Иллюминати". Легенда о том, что клейма представляли собой отлитые из металла английские слова "Земля", "Огонь", "Воздух" и "Вода", наполнялась новым и совершенно неожиданным смыслом.
- Значит, вы полагаете, что Галилей мог считать английский язык lingua pura потому, что им не владели в Ватикане?
- Да. Или, может быть, Галилей таким образом просто хотел ограничить число читателей.
- Но я не вижу здесь никакого ключа, - возразила Виттория. - Уже сияет свет, сомненья позабудь... Что, черт побери, это должно означать?
"Она права, - подумал Лэнгдон, - эта строка нам ничем не помогла". Но, повторив фразу в уме, он вдруг заметил в ней нечто необычное. Любопытно, подумал он. Неужели это правда?
- Нам надо уходить отсюда, - хриплым голосом произнесла Виттория.
Но Лэнгдон ее не слышал.
"Уже сияет свет; сомненья позабудь", - снова и снова повторял он про себя.
- Но это же чистый ямб, черт побери! - воскликнул он, еще раз подсчитав ударения.
На какой-то миг Лэнгдон словно оказался на уроке английского языка в Академии Филипс Экзетер. Этот урок запомнился ему страданиями звезды школьной бейсбольной команды Питера Креера. Парень потел, пытаясь назвать количество ударных слогов в пентаметре Шекспира. Учитель, он же директор школы, по имени Бассел, вскочив от негодования на стол, ревел: