Дэн Браун. Ангелы и демоны (Angels and Demons) 211
Главная | Книги | RSS | Sitemap
- Отец мой, друг и наставник, - глухо прозвучали в погребальной нише слова камерария, - когда я был еще совсем юным, ты говорил мне, что голос моего сердца - это голос Бога, и повторял, что я должен следовать его зову до конца, к какому бы страшному месту он меня ни вел. Я слышу, как этот голос требует от меня невозможного. Дай мне силу и даруй прощение. То, что я делаю... я делаю во имя всего того, во что ты верил. Аминь.
- Аминь, - прошептали гвардейцы.
"Аминь, отец..." - мысленно произнесла Виттория, вытирая глаза.
Камерарий медленно поднялся с колен и, отступив чуть в сторону, произнес:
- Сдвиньте крышку.
Швейцарцы колебались, не зная, как поступить.
- Синьор, - сказал один из них, - по закону мы находимся в вашем подчинении... Мы, конечно, сделаем все, как вы скажете... - закончил солдат после короткой паузы.
- Друзья, - ответил камерарий, словно прочитав, что творится в душах молодых людей, - придет день, когда я буду просить прощения за то, что поставил вас в подобное положение. Но сегодня я требую беспрекословного повиновения. Законы Ватикана существуют для того, чтобы защищать церковь. И во имя духа этих законов я повелеваю вам нарушить их букву.
Некоторое время стояла тишина, а затем старший по званию гвардеец отдал приказ. Трое солдат поставили фонари на пол, и огромные человеческие тени прыгнули на потолок. Освещенные снизу люди двинулись к гробнице. Упершись руками в крышку саркофага со стороны изголовья, они приготовились толкать мраморную глыбу. Старший подал сигнал, и гвардейцы что есть сил навалились на камень. Крышка не шевельнулась, и Виттория вдруг почувствовала какое-то странное облегчение. Она надеялась, что камень окажется слишком тяжелым. Ей было заранее страшно от того, что она может увидеть под гробовой доской.
Солдаты навалились сильнее, но камень по-прежнему отказывался двигаться.
- Ancora <Еще (ит.).>, - сказал камерарий, закатывая рукава сутаны и готовясь помочь гвардейцам. - Ora! <Сейчас! (ит.).>
Теперь в камень упирались четыре пары рук.
Когда Виттория уже собиралась прийти им на помощь, крышка начала двигаться. Мужчины, удвоили усилия, и каменная глыба с каким-то первобытным скрипом повернулась и легла под углом к остальной части гробницы. Мраморная голова папы теперь была направлена в глубину ниши, а ноги выступали в коридор.
Все отошли от саркофага.
Один из швейцарских гвардейцев неохотно поднял с пола фонарь и направил луч в глубину каменного гроба. Некоторое время луч дрожал, но затем солдат справился со своими нервами, и полоса света замерла на месте. Остальные швейцарцы стали по одному подходить к гробнице. Даже в полутьме Виттория видела, насколько неохотно делали это правоверные католики. Каждый из них, прежде чем приблизиться к гробу, осенял себя крестом.
Камерарий, заглянув внутрь, содрогнулся всем телом, а его плечи, словно не выдержав навалившегося на них груза, опустились. Прежде чем отвернуться, он долго вглядывался в покойника.
Виттория опасалась, что челюсти мертвеца в результате трупного окоченения будут крепко стиснуты и, чтобы увидеть язык, их придется разжимать. Но, заглянув под крышку, она поняла, что в этом нет нужды. Щеки покойного папы ввалились, а рот широко открылся.
Язык трупа был черным, как сама смерть.
Глава 86